Жанна, Вы очень важный вопрос подняли. Есть места, где образования любого не хватает категорически. Это конечно задачи миссионерства, если можно так выразиться. Ведь есть места, где ни храма, ни инфраструктуры, да и в школе 3,5 ученика. Вся страна, это больше, чем Москва.

Правильно, Вы заметили есть такая опасность. Секты и так сейчас стараются брать себе названия похожие на Православную церковь, например "Церковь Державной Божией Матери" или "Истинная православная церковь".
Как же много, Господи , приходит к нам под именем Твоим. Конечно нам рассуждать хорошо, а в Патриархии конечно виднее что надо сделать чтобы и польза была и не искушать никого и повода не давать к соблазну.

В Костромской области, или в Ярославской, к примеру, конечно, инфраструктура развита хуже, чем в Москве и др. крупных городах. Но там хотя бы сложилась духовная православная традиция! Есть монастыри, места, связанные с историей православия, святые места. И все это можно показать наглядно. Сложнее, гораздо сложнее ситуация в таком районе, как наш: основа района - комбинат, строившийся в 60-е годы, из 11 сел района - лишь в двух были церкви в начале 20 века (остальные населенные пункты позже появились) и от тех - даже следа не осталось. Расстояния, опять же большие и с транспортом проблемы...Есть и села, где в классах по 2-3 ученика.

Да, может быть где-то попытки сектантов проникнуть в школы выглядят смешными и проваливаются в детской аудитории, но есть и примеры их удачного внедрения в образования, под предлогом "духовного и нравственного развития". От одного кришнаита слышала, что специально содействуют они образованию своих людей, чтобы "войти в это общество, как нож в масло", что "русская культура и ведическая это как бы одно и то же".

А вообще, кто-нибудь читал о том, что это будет за програма? Для каких классов? На какой срок рассчитана? За счет каких предметов будут вводиться дополнительные часы? ИМХО: к 2009 г. можно только в отдельных городах в качестве эксперимента вводить ОПК. Провинция к этому не готова!

ОПК должны преподавать люди с высшим богословско-пидагогическим образованием, для того что бы набрать таких кадров нужно время, на обучение и пр. Предмет ОПК это не физика и не математика, и должен преподаваться с крайней осторожностью, так что бы дети заинтересовались, а не просто что-то вызубрели, сдали и забыли. Предмет должен вызвать особый интерес у детей, что бы они в своем сознании отделяли этот предмет от других дисцеплин особым оброзом.

Любовь Мирская писал(а) Птн, 28 Декабрь 2007 14:00

А чего испугались? Сильно заумно? У детей голову переклинит?

[Обновления: Пт, 28 Декабрь 2007 14:17]

Вот мнение Диакона Михаила Першина ( заведующий информационно-издательским сектором Отдела по делам молодежи Русской Православной Церкви, председатель комиссии по духовно-нравственному просвещению и миссионерской работе Всероссийского православного молодежного движения) об уроках ОПК и о том, что хотелось бы изменить в них .



«Основы православной культуры»: снова в гетто?..

Суббота, 24 Ноября 2007 г. 22:25 (ссылка)

Псевдо-ОПК
Хотелось бы, конечно, сказать, что в курсе ОПК для светских школ и "Закона Божия" для школ воскресных реализовалась давняя мечта Церкви прийти к детям с 2000-летними дарами христианской культуры и благодатными дарами Святого Духа. В СССР эта мечта — работать с детьми — была выстрадана в концлагерях и на расстрельных полигонах. А в русском зарубежье она воплотилась в различные варианты обновленного учебника по «Закону Божиему». В православии эмиграция обретала национальную и культурную идентичность. Но в наши дни ОПК в светских школах — это не вопрос идентичности. Это вопрос выживания.

Мы вымираем. Еще быстрее вымирают дети, подростки и молодежь: каждое второе захоронение на новых кладбищах — это те, кому до тридцати. Пьянство, наркотики, СПИД, криминал, суициды… Плюс ежегодные миллионы абортов… Жесткие меры, конечно, нужны, как необходима и поддержка рождаемости, но, по слову Константина Кинчева, «пустота гнезда вьет изнутри»…

И вот, казалось бы, готовая панацея: сейчас мы введем курс ОПК, и всё встанет на свои места – у детей появится как минимум нравственная система координат. А как максимум — мотивация жить. Для начала просто жить, а в перспективе — жить по-человечески, жить так, чтобы можно было бы сказать о себе словами Кинчева: «Я иду по своей земле к Небу, которым живу».

Но, к сожалению, приходится констатировать, что сегодня нам нечего предложить нашим детям ни с точки зрения качества, ни с точки зрения системности (о нескольких счастливых исключениях — ниже), а потому и нам адресована горькая исповедь поколений, выросших на песнях Виктора Цоя:
«Мы хотели пить — не было воды,
мы хотели света — не было звезды,
мы выходили под дождь и пили воду из луж»


Камень вместо хлеба...

В чем причина нашей столь печальной немоты? Их несколько. Первая. В социалистической России, несмотря ни на что все же оставались оазисы традиционной христианской культуры. И это были не только монастыри, храмы и гонимое духовенство, еще это была русская интеллигенция — Анна Ахматова, Борис Пастернак, Евгений Шварц, Алексей Лосев, Сергей Аверинцев, Георгий Свиридов, Дмитрий Лихачев, Александр Солженицын и многие-многие другие. Они транслировали, передавали, продолжали эту традицию вопреки всем идеологическим установкам. Литература, музыка, песни, мультфильмы и кино, — целые пласты той эпохи, лучшее в ней, — были, по сути христианскими. Более того, в СССР действовало несколько научных школ, исследовавших различные срезы раннехристианской и средневековой культуры, были изданы десятки монографий и сотни статей.

Казалось бы, нам остается лишь довести до ума этот потенциал и получить замечательный учебник, который бы раскрывал все грани русской культуры и самого лучшего в культуре западной: от Шекспира до Льюиса и Бредбери. Такое введение детей в пространство культурных смыслов могло бы задать им векторы развития, цели, к которым надо стремиться, чтобы врасти в ту высокую европейскую культурную традицию, частью которой является, конечно, и Россия.

Но что мы видим на деле? Год за годом из земной жизни к вечной уходят носители этой традиции — та интеллигенция, которая сберегла ее в советские годы. Но подхватывают ли ее авторы пособий по ОПК? Приходят ли им на смену? Знакомы ли с их книгами? Причастны ли этой школе мысли? Вскрытие показывает, что чаще нет, чем да.

Именно поэтому в некоторых учебниках ОПК вместо красоты Православия, вместо личного свидетельства о том, что привело человека в Церковь, мы встречаем тезисы о том, что Церковь служит государственности, в частности, укрепляет обороноспособность и участвует в официальных церемониях, а быть православным и быть русским – это тождественные понятия. Боюсь, из всех возможных вариантов введения ОПК в российских школах мы выбрали самый неудачный, по крайней мере, в тех регионах, где за основу был взят учебник Аллы Бородиной: безграмотный, малопонятный, написанный слащаво-канцелярским языком, и самое страшное, просто скучный, этот, с позволения сказать, учебник перечеркивает все те надежды, которые питала Русская Православная Церковь в годы гонений, что все же насупит время, когда мы сможем прийти к нашим детям с многовековыми дарами христианской культуры.

Мы пришли, но вместо хлеба предлагаем камень (ср. Лк 11:11).

Колоссальные усилия публицистов, апологетов, богословов, епископов были потрачены на то, чтобы внедрить этот предмет, а в результате вновь становятся актуальными горькие слова священника-миссионера начала XX столетия Иосифа Фуделя:

"Настала пора отрешиться от мысли о непогрешимости программы церковноприходской школы. Мальчик, окончивший церковноприходскую школу, из всех дивных притчей Спасителя, в которых так осязательно выражено все учение христианское, обязан знать только три! Мальчик, вышедший из школы до окончания ее, ничего не знает о Лице Иисуса Христа и учении Его, так как запрещается говорить об этом, пока не прошли Ветхого Завета. А между тем таких детей большинство, так как в селах не кончают курса до 60% учащихся! С чем же они выходят из школы? Ну не грустно ли все это?" *{СНОСКА: Письмо иерея Иосифа Фуделя к священнику М. Хитрову о школьной работе. Фудель С.И. Воспоминания. Собр. соч. в трех томах. Т.1. М., 2001. С.28.}

Разминувшиеся со Христом, те крестьянские дети потом ушли в революцию. Педагогический промах обернулся национальной катастрофой. И вот сто лет спустя, учебник Аллы Бородиной в обязательном порядке вновь будет отпугивать наших детей. Это можно назвать псевдоморфозой Православия – слова и обряды вроде бы остаются такими же, а содержание выхолащивается: место Христова благовестия занимает казенный волапюк и набор идеологем.

Более того, с помощью таких православных псевдоучебников мы лишаем наших детей и науки. Чего стоят, например, пособия по "православной биологии"! Совсем недавно выпускник православной гимназии с подобными "знаниями" пытался поступить на биофак МГУ. Он пришел сдавать экзамен по биологии, но вместо четкого ответа на вопросы билета по теории эволюции, начал рассуждать о вере: говорил, что он православный христианин, что холокосту не место в современном мире и что начались новые гонения на христиан...

Подчеркиваю, от него не требовали принимать теорию Дарвина, а просто попросили ее изложить. Я могу понять, почему богоборческая советская власть загоняла верующих в культурное гетто, лишая их возможности поступать в вузы. Но вот почему сейчас многие православные христиане создают гетто сами для себя и своих детей, тем самым лишая их будущего?! Почему мы ставим их перед ложным и страшным выбором: или быть христианином, но вне культуры и науки, или порывать с верой, чтобы не утратить пространство мысли и творчества?..

"Китайская стена" вокруг Церкви

Вторая причина. Конец XX века – это эпоха церковного строительства и восстановления. Руинированные монастыри и храмы становятся строительными полигонами, так как надо вернуть хотя бы стены, внутри которых можно было бы молиться. Отливаются колокола, проводятся какие-то массовые мероприятия, и надо отдать должное — за двадцать лет многое изменилось. Но часто этот поиск средств на реставрацию поглощает все наши силы, становится самоцелью. Огромные ресурсы мы вкладываем в кирпичи, а на выходе получаем ноль, потому что превращаемся в прорабов, забывая о людях, о том, что они важнее стен, о том, что мало их привести в храм, их надо научить, донести до них радость, свет, мир и тишину нового завета с Богом Воскресения. Дать им максимум знаний об этом Завете и умение применять их в том мире, в котором они живут. И это уже задача внебогослужебной миссии Церкви. Если сегодня эти люди не осознают свою веру именно как веру, как осмысленное христианское общение с Богом Творцом и Искупителем, то лет через тридцать в отстроенных нами храмах под вызолоченными нами куполами их дети будут молиться уже не Христу...

А пока иные крещеные, но по едкому замечанию Лескова "непросвещенные" прихожане продолжают выпадать из христианской культуры и традиции в некую серую зону. А это, в свою очередь, рождает страх и фобии: окружающий мир начинает восприниматься как угроза, как мир, в котором говорят на непонятном языке. Между тем будущее русской цивилизации зависит от выбора, который сделают люди Церкви: либо они овладеют технологиями, базовым объемом знаний, информацией, которая даст им возможность «быть на коне», сделает их интересными для окружающих, либо окончательно сползут на уровень аборигенов-потребителей товаров и услуг иноземных «пришельцев».

Едва ли существуют народы и культуры, которым нечего сказать и предложить миру. Тем более Россия, которая сохранила и преумножила тысячелетнее Византийское наследие. Однако фобии, ощущение угрозы, что мы растворимся в постхристианском мире, что фильм «Гарри Поттер» может отвлечь наших детей от Евхаристии, порождает желание выстроить китайскую стену между Церковью и миром, сделать вид, что этого мира вовсе не существует и в итоге предложить нашим детям только минимальный объем благочестивых рассказов из жизни древних подвижников. Безусловно, без опыта церковной молитвы и святости нормальная духовная жизнь невозможна, но если мы ограничим наших детей лишь этим, вымазав всё иное в цвета страшилок, подозреваю, что с таким запасом знаний, они, соприкоснувшись с реальностью, станут невротиками или просто уйдут на сторону далече...

"Трудящийся достоин пропитания"

И наконец, третья причина нашей беспомощности. Я часто сталкиваюсь с ситуацией, когда духовенство не понимает, что работа с детьми, со школьниками — очень серьезный труд, которому надо учиться. Кроме того, этот труд надо стимулировать. Учителя (не важно, священники или миряне) должны ощущать поддержку не только на уровне благословения, но и материально. Поиск спонсоров на строительство храмов должен обязательно включать в себя и усилия по поиску денег на оплату преподавательского состава.

Уже не раз говорилось о той высокой ответственности, которая возложена на учителей ОПК и Закона Божия, о том, что цена их ошибки — это цена детской души, которая, по слову Спасителя, дороже всего мира (Мф 16:26). Однако, когда речь заходит о деньгах, причем о неизмеримо меньшей сумме, те, кто должен платить, часто вдруг забывают другие слова Спасителя: "трудящийся достоин пропитания" (Мф. 10:10). Поэтому многие преподаватели ОПК и законоучителя попросту уходят или вынуждены халтурить, зарабатывая на жизнь в другом месте. И это вина не только их. «Во славу Божию» молока не купишь…

Боюсь, здесь аукается психология советского отношения к человеку: мы готовы инвестировать в храмы, а в людей, которые наполняют их нашими детьми и молодежью, — нет. Кстати, это могло бы стать новой канонической нормой XXI века: системно перераспределять жертвуемое благоукрасителями в пользу детоводителей. А пока именно наша неготовность платить за интеллектуальный труд во многом объясняет факт нашего поразительного миссионерского провала: за двадцать лет в России не появилось ни одного нового учебника по Закону Божию. Вышло всего несколько толковых пособий для высших духовных школ, да и то часть из них была написана вне их стен людьми, которые, получив, как Александр Леонидович Дворкин, образование за рубежом, теперь служат Русской Православной Церкви. Те немногие качественные просветительские издания, что издаются в России, влачат жалкое существование. Например, тираж журнала «Альфа и Омега» за все 13 лет его существования не превышал 3000 экземпляров. А казалось бы, что может быть проще подписать на него ближайшую школу или районную библиотеку? В Саратовской епархии подписали все подобные библиотеки — результат превзошел все ожидания, но это единственный такой прецедент на всю Россию.

Учебники: шанс или риск?

И здесь встает вопрос, сформулированный диаконом Андреем Кураевым: Если мы не смогли позаботиться о своих духовных семинариях, обеспечить их учебными материалами, книгами и пособиями, то почему мы решили, что сможем за несколько лет создать учебник ОПК для светских школ? Если не можем удержать в Церкви верующих детей, почему мы так уверены, что не оттолкнем светских?

И проблема здесь не только в том, чтобы найти специалистов —культурологов, богословов, историков. Проблема — в жанре. В результате должен получиться учебник. А написать хороший учебник — это целое искусство. Для этого необходимо учитывать возрастную психологию, уметь структурировать материал, формулировать вопросы и задания. Одним словом, здесь-то и должно было бы подключиться Министерство образования, предложив свою методическую помощь, систему критериев и оценки качества. К сожалению, этого не произошло. А жаль, потому что в тех случаях, когда разработка пособий и курсов ОПК велась на хорошей методической базе, получались хорошие книги. К сожалению, до сих пор эта работа ведется не системно и лишь в отдельных регионах, а потому далеко не всегда результаты соответствуют ожиданиям.


Думаю, на сегодняшний день наиболее удачным учебником под названием "Основы православной культуры и нравственности" является учебник, созданный иереем Сергием Коротких в Калининграде. Однако он написан всего лишь для одного класса, не охватывая всего курса средней школы. Причем, создан он был только потому, что, по благословению митрополита Смоленского и Калининградского Кирилла, этим занимался не просто священник – педагог по образованию, но опытный методист, кандидат педагогических наук.

Есть и еще несколько удач. В Литве был создан и включен в школьную программу учебник "Основы нравственности", несколько раз переиздававшийся и в России. Автор — Ольга Леонидовна Янушкявичене – доцент Вильнюсского педагогического государственного университета. Наконец, всем требованиям пособия для старших классов удовлетворяет раздел «Христианство» 2-й части шестого тома Детской энциклопедии Аванта-плюс (М., 1998). Среди его авторов — диакон Андрей Кураев, Владислав Игоревич Петрушко и другие преподаватели московских светских и церковных вузов. Помимо качества текста и иллюстраций этот раздел выгодно отличается своей подчеркнутой культурологичностью.
Хотелось бы надеяться, что на этот уровень выйдут и те учебники, которые при поддержке региональных вузов создаются в Вологде, Белгороде, Курске, Краснодаре и Екатеринбурге.


Право на выбор: Андрей Рублев или Сальвадор Дали

Так как же в идеале должен выглядеть учебник ОПК, как нужно преподавать этот предмет и чем он должен отличаться от Закона Божия?

Во-первых, согласно Конституции Российской Федерации образование в школах носит светский характер. В частности, это означает, что в них недопустимо совершение каких-либо религиозных практик: ни занятия йогой и медитациями, ни служение Литургии, ни молитва. Это означает, что учебные пособия по Основам православной культуры должны быть адресованы самой широкой аудитории независимо от того, верующие школьники или нет, и во что они верят.

Во-вторых, учебник ОПК не должен квалифицировать Православие как «нашу русскую веру», Христа – как «нашего Господа и Бога» и понуждать ребенка следовать православному пути. Задача этого курса – дать информацию, познакомить школьников с логикой и внутренним содержанием христианской мысли и культуры, с историей и традициями не только русского, но и Вселенского Православия. Благодаря курсу ОПК у детей должна появиться возможность понимать мир, в котором жили Андрей Рублев и Федор Михайлович Достоевский, Александр Невский и Николай Гумилев. Они должны научиться именно понимать, а не стать «практикующими православными». Это означает, в частности, что школьник, как и студент вуза, совсем не обязан разделять христианскую точку зрения. Только в этом случае введение ОПК в светских школах не вызовет отторжения у инакомыслящих и инаковерующих.

Но, к сожалению, зачастую под видом культурологической дисциплины предлагается именно курс "Закона Божия", а это просто нечестно, ведь он написан совсем в других интонациях. Он говорит, что есть Истина, что веровать надлежит так-то и так-то, есть догматы, которые раскрываются таким-то и таким-то образом, есть молитвы, которые надо знать наизусть, чтобы полноценно участвовать в богослужении. Закон Божий призывает к жизни во Христе, учебник ОПК — к осознанию причин такого выбора и его культурологических последствий.

Учебник по Основам православной культуры должен начинать разговор с того, что в мире есть такое уникальное явление, как христианство, и в этой традиции есть такое-то понимание Бога, такое-то толкование Его слова (Священного Писания) и иных Его действий в мировой истории. Другими словами, задача этого курса – не научить ребенка молиться, а научить его понимать свои культурно-исторические корни, показать связь между верой Андрея Рублева и его иконами. "Закон Божий" предлагает жить в Церкви и следовать ее догматам, акцент же ОПК переносится на связь между догматикой и искусством, культурой, человеческим творчеством. Но это совсем не значит, что человек, прочитавший учебник ОПК должен прийти к выводу об истинности Православия. Просто ребенок должен научиться понимать его логику, этику и красоту.

Например, если мы учим кого-то водить автомобиль самой престижной марки, рассказываем, как он заводится, собирается и разбирается, то после этого человек вовсе не обязан ездить только на нем: может быть, его сердцу ближе бульдозер или роликовые коньки.

Курс "Основы православной культуры" оставляет ребенку право на выбор: мы говорим подростку об Андрее Рублеве, а ему нравится Малевич или Сальвадор Дали. И это его личное дело. А вот если воспитанник воскресной школы млеет от Сальвадора Дали и при этом абсолютно не воспринимает древнерусскую иконопись – это повод для отдельного разговора с ним, а, может быть, и для экскурсии в "Третьяковку".

Наконец, учебник ОПК должен быть ключом к мировой культуре, прежде всего, к европейской, ведь лучшие западные тексты пронизаны той же христианской традицией. Я считаю, что мы должны знакомить детей и с западной фантастикой (Честертон, Льюис, Толкиен, Саймак, Брэдбери), и с бардовской песней советской поры, и с современной культурой, включая и русский рок. К примеру, разговор о том, с чего начинается поиск смысла в том мире обыденности, в котором засыхает человеческая душа, можно начать и со строки из песни Виктора Цоя: «Перемен! — требуют наши сердца».

Вообще, начинать разговор с ребенком надо не с негатива, а с позитива, не с того, что не нравится, а с того, как замечательно, что даже в таком мире много света, просто нужно научиться его подмечать. В этом смысле нам давно следовало бы понять, что деление русской литературы на православную и неправославную более чем условно. К высокой русской литературе относится и лютеранин Осип Мандельштам, и авторы советской поры, многие из которых были абсолютно нецерковными, например, Василий Шукшин или Владимир Высоцкий. Водораздел проходит не в области конфессиональной принадлежности автора, а в области качества его текстов, и что не менее важно — их нравственной вменяемости. Именно по этим критериям не весь Пушкин входит в школьную программу, а Барков и вовсе вычеркнут из нее: у первого случались похабные стишки, второй же только их и писал...

Выше я уже говорил об учебнике Ольги Янушкявичене. Он интересен как раз тем, что не делит мир на "черное" и "белое". Пособие выстроено на основе литературных текстов и действительно дает серьезный культурологический базис. Его интонация — это разговор о смысле: о смысле жизни, поступка, явления... Учебник не инсталлирует информацию механически (такие "знания" забудутся через два дня), а учит мыслить самостоятельно.

Интересно, что там нет иконографической части, традиционной для любого курса ОПК. Вернее, она есть, но написана очень своеобразно. Древнерусская иконопись и западноевропейская живопись сопоставляются через те способы, которыми они доносят свою весть. Русская икона открывает такую глубину, которая в западноевропейской культуре утрачена.

Этот учебник учит ценить и Восток, и Запад, как христианскую культуру. Я считаю литовский опыт очень удачным, его надо развивать.

Наконец, профессиональный подход исключает любые попытки формировать нравственное сознание безнравственными средствами. Скажем, учебник Аллы Бородиной начинается с длинного списка рецензий. Первой в этом списке числится рецензия протоиерея Алексия Уминского. Однако рецензия эта отрицательная; ее автор рекомендовал данный учебник в его нынешнем виде не издавать…Точно также недопустимо убеждать в греховности добрачных связей, ссылаясь на явление так называемой «телегонии» (пожалуй, это единственный минус учебника Ольги Янушкявичене). Дело в том, что ошибочность этой гипотезы общеизвестна; она была установлена еще в середине прошлого века. Узнав о подобных фальсификациях, подросток может перестать доверять учебнику вообще.


Практические советы из личного опыта

Я бы предложил учителю ОПК начать разговор, исходя из принципа «эпохе», применяемого этнографами и религиоведами уже более ста лет. «Эпохе» предполагает воздержание от суждений, правы или нет представители той или иной религии, ложны или истинны их представления о Боге. При таком рассмотрении мы изначально отказываемся выносить вердикт, а просто пытаемся понять логику той или иной религии, ее внутреннюю структуру. И только после понимания делаем выводы. В полной мере это относится к преподавателю ОПК: ему следует воздерживаться от суждений – правы или не правы нехристиане, истинной или ложной является их вера, а просто помочь подростку увидеть, понять и проанализировать христианство и сравнить его с другими религиозными традициями. В рамках именно этого дискурса учитель должен говорить о библейских догматах творения, грехопадения и спасения, о том, почему и как Сын Божий стал и Сыном Девы Марии, и о всех последствиях Боговоплощения.

Замечательно, если бы курс ОПК был не только текстовым, но и визуальным со слайдами и видеозаписями. Приведу пример из своего опыта. Уже 12 лет я веду занятия с подростками-следопытами в походных условиях. И вот одна из методических находок Братства Православных Следопытов: использование в качестве иллюстративной схемы структуры древнерусского пятиярусного иконостаса. Чтобы пояснить, что это такое, скажу вначале несколько слов о трудностях современной катехизации. Во-первых, у вас может быть всего несколько встреч, значит, надо так структурировать материал, чтобы впечатление все же оставалось целостным, а не фрагментарным. Во-вторых, у детей разный уровень знаний — кто-то уже ученик Воскресной школы, а кто-то делает первые шаги, — но интересно должно быть всем. В-третьих, знакомить с новым необходимо, опираясь на уже известное, — причем, известное даже тем, кто начинает с нуля. В-четвертых, необходимо решить проблему Ветхого Завета, который занимает в Библии столь много места, что невозможно охватить его полностью, но с другой стороны, нельзя и выпустить ветхозаветные темы творения и грехопадения. В-пятых, было бы неплохо, если бы программа курса была безупречна с точки зрения светского характера образования. Это может пригодиться как при оформлении грантов, так и при разговоре с директорами школ. Курс должен вписываться в уже существующую предметную сетку. Наконец, желательно, чтобы материал был “говорящим”, то есть, сам мог донести до аудитории то, что не удалось катехизатору. То, что ребенок видит, должно быть талантливее того, кого он слышит.

Все эти вопросы снимаются в случае древнерусского пятиярусного иконостаса. Он появился на Руси между XIV и XVI веками. Это поистине гордость России; тот вклад, который она внесла в мировую культуру. Тем самым мы знакомим учащихся с разделом МХК (мировая художественная культура). Иконостас возник как миссионерский ответ русской иконописной школы на вероучительные вопросы, с которыми приходили в храмы катехумены и новокрещеные. Не у всех были дома тексты Писания, но церковь была открыта для всех. Пять ярусов иконостаса отображают все эпохи библейской истории мироздания. Более того, каждый из рядов также имеет внутреннюю структуру, что позволяет схематизировать материал по каждой из этих эпох.

Напомню, что первый, второй, четвертый и пятый ряды — симметричны. У них есть смысловой фокус — центр. Если идти сверху вниз, то первый ряд, — праотеческий, — посвящен праотцам и в его центре — икона Пресвятой Троицы. Второй — пророческий — посвящен пророкам, в центре — икона “Знамение”. Третий ряд, — праздничный, — не симметричен и вот почему: он посвящен событиям Нового Завета. Его иконы повествуют о Сыне Божием, Который стал и Сыном Марии, о Его Крестном пути в мире людей. Вот лишь некоторые вехи этого пути: Благовещение (и события, подводящие к нему), Рождество, Сретение, Крещение, Преображение, Воскрешении Лазаря Четверодневного, Вход Господень в Иерусалим, Тайная Вечеря, Распятие, Воскресение, Вознесение, Пятидесятница, Успение. Каждое из этих Событий открывает новую грань Христовой любви и поэтому среди них невозможно выбрать центральное. Четвертый ряд, — деисис, — посвящен Второму Пришествию, в его центре — икона “Спас в Силах”. Наконец, пятый ряд посвящен тем людям, кто сумел донести всё вышеперечисленное до прихожан именно этой церкви. Это ряд местночтимых святых, в центре которого — царские врата, через которые священник выносит Чашу.

Таким образом, перед нами схема, в которую укладывается вся история и все богословие Библии. Эту схему дети могут зарисовать. А преподаватель может остановиться на главных иконах симметричных рядов, а остальные лишь обозначить и оставить объяснения на потом (скажем, для изучения в старших классах). Он расскажет о творении мира и грехопадении человека, обращаясь к рублевской “Троице”. Икона “Знамение” позволит вкратце коснуться служения пророков, готовивших мир к пришествию Мессии. При этом за скобки будет вынесен разбор их текстов, исторические подробности и даже их имена, кроме важнейших. А вот на Двунадесятых Праздниках нужно будет “посидеть” подольше. Это о Христе, о нашем спасении. Это то главное, что должно остаться у ребенка. Поэтому разговор о третьем ярусе самый продолжительный и подробный. Четвертый ярус дает пасхальную перспективу и представление о том, какой будет жизнь будущего века. Пятый ярус позволяет поиграть с детьми. Их можно спросить о том, каким образом верхние ряды “сворачиваются” в иконы нижнего яруса. Дело в том, что верхние ярусы есть далеко не в каждом храме, но все их смыслы в свернутом виде содержаться в нижнем. Так вот, какие ряды во что переходят? (Ответ: праотеческий и пророческий, повествующие о том, почему и как приходит к людям Сын Человеческий, отображены в образе Пресвятой Богородицы с Богомладенцем слева от царских врат. Праздничный ряд — это сами царские врата с Благовещением, Евангелистами и иконой Тайной Вечери, которая располагается над вратами. Деисис — это поясное изображение Спасителя справа от врат.)

Еще один вопрос: а в каком ряду живут современные христиане? Ясно, что не в первых двух, — Ветхий Завет уже миновал. Ясно, что не в четвертом — Второе Пришествие еще не свершилось. Но если они живут в ряду Праздничном, то как могут быть причастны Событиям, которые произошли почти две тысячи лет назад? Ответ: через богослужения, которые выводят их за рамки времени и делают современниками пастухов, апостолов и мироносиц.

И последний вопрос “на засыпку”: а какие шлюзы существуют между рядами? Как можно из одного ряда перейти в другой? Ответ: благодаря иконам, предвосхищающим грядущие события. Скажем, икона “Знамение” иллюстрирует слова пророка Исайи Се, Дева во чреве приимет и родит Сына, и нарекут Ему имя Еммануил, что значит: с нами Бог (Мф 1:23). Тем самым “Знамение” подводит нас к “Благовещению”. А “Тайная Вечеря” приоткрывает перед нами тайны Воскресения и нашей пасхальной вечности, то есть вводит нас в пространство четвертого яруса.

Таким образом, схема иконостаса представляет собой педагогическую матрицу, очень удобную для запоминания и для усвоения материала. Она подобна гармошке. Ее можно растягивать и сжимать в зависимости от количества занятий, не утрачивая при этом ключевых моментов. Кроме того, она позволяет формализовать зачет. Ребенок по памяти воспроизводит картинку и объясняет ее.

Итак, в эту матрицу укладывается все вероучение. Но это еще не все ее достоинства. Такой компоновки материала нет ни в одном Законе Божием. Стало быть, и для церковноприходских “знаек” эти занятия не будут простым повторением. А с другой стороны, даже самый необразованный ребенок все же имеет какие-то представления об иконах и храмовом убранстве. Стало быть, и для него этот разговор начнется не с белого листа. Наконец, иконография Андрея Рублева свята и гениальна, а значит, не оставит равнодушным того ребенка, которого не сумел затронуть преподаватель, чья одаренность может быть не столь очевидной…

И последнее. Раскладывая вместе с детьми по ярусам репродукции рублевских икон, мы реконструируем литургическое храмовое пространство. Когда кто-либо из наших учеников заглянет в церковь, он будет подготовлен к тому, что встретит его внутри.

Если же говорить об образном мышлении, то, на мой взгляд, иконостас можно уподобить парусам, а церковь — ладье, которая скользит по житейскому морю на восход. Солнце встает и его лучи озаряют эти паруса, а отсветы падают на корабельную команду и пассажиров. Метафора прозрачна: свет — это свет святых, чьи лики изображены на иконах, солнце — это Христос, а заря — наше грядущее воскресение.

Такой подход позволяет минимизировать время, которое тратится на изучение Ветхого Завета, не утрачивая основных его вех, и, главное, сделать курс христоцентричным. О том, как преломляется школьная христианская педагогика в досуговых программах Церкви, можно прочитать в моей статье «Подросток в православном лагере: проблемы и решения» (журнал Альфа и Омега, №47 (2006)).

Я думаю, что предмет Основы православной культуры таков, что может преподаваться каждый год, но, главное, чтобы он не повторялся и с каждым разом раскрывал для ребенка все большую глубину. Курс призван быть интересным, наполненным творческими заданиями, но ни в коем случае не механическим набором информации, которую нужно так же механически запоминать.

Если же формулировать наши задачи как задачи христианской педагогики, то, прежде всего, очень хотелось бы надеяться, что после встречи с нами и нашими учебниками расстояние между детьми и Спасителем не станет больше, чем было до. Во-вторых, не ставя перед собой задачу немедленно обратить детей ко Христу, мы все же надеемся на то, что для них слово Православие перестанет быть иероглифом, это пространство культурных и религиозных смыслов будет ими освоено, и они смогут войти в сознательную церковную жизнь, когда им это станет необходимо. Мир Православия будет ими обжит. А когда произойдет их личная встреча с Богом Живым? Ответ на этот вопрос коренится в тайне человеческой свободы и Промысла.

Мы же, как разработчики методик, курсов и пособий по ОПК и Закону Божию, так и преподаватели этих дисциплин призваны, по пословице, «на Бога надеясь, самим не плошать».

Толково!

Особенно про финансовое обеспечение

У нас в городе собирались вводить что-то вроде уроков нравственности. И вообще, в моск. области дума приняла решение вводить курс ОПК в школы, но пока тихо, насколько я понимаю, видимо дело в тех же учебниках и кадрах.
Диакон очень верно описал предполагаемый курс. Я в свое время в школе никак не могла понять, почему Маша Верейская (Троекурова) не убежала от мужа с Дубровским. Я думала, что она просто обиделась на него и таким образом испортила жизнь себе и ему. Никто ведь не объяснял нам, что венчание - это таинство, а не просто ритуал, и какое значение придавали люди верующие обетам, данным при венчании. Мы этого не знали и даже не догадывались, а что стоило учителю литературы предложить нам для размышления и такую справку о культуре того общества, как предлагали точку зрения разных критиков, зачастую трактующую тот или иной персонаж однобоко (соответственно господствующей идеологии). В нынешнее время это было бы вполне возможно. Ведь именно предмет литературы учит размышлять, формировать свою точку зрения, а как это можно сделать, если не можешь даже понять, чем руководствовались персонажи при совершении тех или иных поступков. И не нужно навязывать, а просто предложить поразмыслить.

Что зря, я не поняла?